А еще сюда положу

[emelushka]

Бусиков пока не предвидится, пускай фанфик будет. Недописанное. Традиционно прошу прощения у жж-френдов, впрочем, судя по тому, что в жж комментариев ноль целых ноль десятых пролистнуть народу нетрудно .
Названия пока нет, допишем - разберемся.
Платиновая фишка, крутясь, взлетала и снова падала в подставленную ладонь. Вверх-вниз, серебристые отблески разлетались в стороны.
-Спрячь. – Сказал Бун. – Бликует.
Вряд ли в лунном свете можно увидеть изумленный взгляд, но, похоже, молчание само по себе оказалось красноречивым.
-Если бы я на тебя охотился… скажем, вон с того холмика, этого блика хватило бы.
-Да кому нахрен сдалось охотиться?
Фишку я все же убрала. Пусть у Буна и паранойя, вон, даже костер разводит так, что в пяти метрах не видно, но незачем попусту нервировать человека, который честно тебя защищает. Думать можно и так. Тем более, что ни до чего хорошего додуматься не получалось, хоть тресни. Подбросить бы ту же фишку вместо монетки. Орел – Хаус, решка – НКР, встанет на ребро – Йес-Мэн.
А зависнет в воздухе – Легион. Черт бы, с ней, с гуманностью, но как вообще работать с этими ребятами? Они говорят о чести, долге и доблести, но все это распространяется лишь на равных, а «варвары и плутократы» с пустоши равными быть не могут. На довоенной автостанции недалеко от Ниптона, вырезанного легионом, я как-то нашла дневник мэра этого городка. К нему пришел человек и предложил восемь тысяч крышек за то, чтобы тот заманил в ловушку НКР и подрывников, стравив их у города. Потом придет Легион, добьет тех, кто победит и настанет благодать. Мэр сделал то, что от него хотели.
Благодарность Легиона не знала границ: они выпустили из города живым и невредимым аж одного человека. Дабы рассказал остальным, как надо бороться с ворами и взяточниками. Самым везучим отрубили головы, чуть менее везучих угнали в рабство, остальные снились мне несколько недель после того, как заглянула в городишко. Надо быть вовсе безумной, чтобы связаться с такими работодателями.
Никому не пожелала бы оказаться в центре интересов трех влиятельных группировок, претендующих на власть над миром. И выбрать никак не получалось. Нет, не потому, что страшила месть тех, кому откажу. Отомстить мне и без того хотела минимум половина обитателей пустоши, парой сотен больше, парой меньше… Другая половина готова была носить на руках, но и это скорее напрягало, нежели радовало. Невозможно что-то решить, когда катастрофически не хватает информации. Именно поэтому я который месяц тянула, изворачиваясь что есть сил – куда там Труффальдино из Бергамо. Благо, до сих пор их интересовало одно и то же. Переманить на свою сторону племена вокруг Вегаса, либо нейтрализовать любым способом. Что ж, я и переманивала. На свою сторону.
Нет, власть мне не нужна даром. Если понадобится, могу даже доплатить тому, кто избавит от подобной перспективы, а заодно и мук выбора. Но «нейтрализовать» способна и обезьяна с гранатометом, а я, смею надеяться, поумнее обезьяны. И стрелять не люблю. Умею, но не люблю. Крайне неприятное дело – латать дырки в собственной шкуре, а пальба редко без этого обходится. Так что пришлось улыбаться и говорить, говорить, говорить. Узнать, что надо племени и по каким причинам это «что-то» они не могут получить и принести им на блюдечке с золотой каемочкой. На пустоши не бывает бескорыстной помощи. Мои мотивы тоже не отличались бескорыстием, но большинство не видит дальше крышек, секса или наркоты, а меня не интересовало ни то, ни другое, ни третье, и когда до людей это доходило, эффект оказывался сногсшибательным. Если очень постараться, можно и стать своим человеком в замкнутой группе, и заручиться лояльностью. Но каждый раз в итоге выходило, что импонировала им моя персона, а не интересы какой-то группировки. В самом деле, это ж не руководство НКР чуть не утопилось, прицепляя понтоны к бомбардировщику на дне озера. И не Хаус обнаружил людоедов, затесавшихся в компанию, претендующую на элитарность (как я, общаясь с этими надутыми снобами никого не убила, сам до сих пор не пойму). И не… впрочем, боссов Омерты я застрелила до того, как узнала, что это тоже входит в зону интересов личностей, претендующих на геополитическое доминирование. Сунула любопытный нос чуть глубже, чем стоило, ну и… Жить-то хочется.
Словом, я отчетливо понимала, что нужно сделать и как, но два главных вопроса – зачем и для кого - никак не давались. Заглянуть, что ли, к доктору Усанаги, глядишь, и расскажет, какие такие скрытые потребности и непроработанные травмы заставляют меня носиться по Мохавской пустоши, изображая помесь Талейрана с матерью Терезой. Нормальный человек давно бы все бросил и сел дома проедать и пропивать заработанные крышки: на несколько лет спокойной жизни точно хватит. Впрочем, не уверена, что можно назвать нормальным человека, который совершенно не помнит своего прошлого.
-Что происходит? – поинтересовался Бун. – Ты молчишь вот уже неделю, открывая рот разве что по необходимости. Не то, чтобы мне не хватало бессмысленного трепа или назойливых вопросов, но это на тебя не похоже.
Я пожала плечами:
-Думаю.
-И потому мы третий день не движемся с места?
-Если так хочешь, завтра сдвинешься. В направлении Вегаса. Вернешься в номер, и будешь ждать меня.
-А ты?
-А я - в Коттновуд-Коув. Оттуда в лагерь Цезаря.
-Без меня??? – Так мог бы обидеться ребенок, ни за что, ни про что лишенный сладкого.
-Без тебя. Извини, но там мне не нужен будет человек, у которого сносит крышу, едва в поле зрения появляется красная форма.
Красные стяги с быком, красная форма. Красная пелена, застившая глаза тогда, в Ниптоне. Десяток легионеров вокруг: убивать меня они не хотели, им нужен был «беспристрастный» свидетель, который пойдет и расскажет, потому что тот счастливчик, которого они отпустили, рехнулся. Я стояла, слушала, как их предводитель вещает о том, насколько порочным был несчастный городишко, и как карающая длань Легиона вернет в мир справедливость и честь. И думала, что мозги на камнях могут выглядеть очень эстетично: красное с белым на сером. Если это мозги легионера.
К добру ли, к худу ли, тогда меня остановил банальный страх. Тот самый, от которого внутренности сворачиваются в ледяной ком, а тело отказывается подчиняться. К добру, наверное: я и сейчас не рискну тягаться в ближнем бою с крепким мужчиной, а уж тогда… там бы я и осталась. Так что Буна я понимала. Но я собиралась разговаривать, а не драться. Где-то там, в лагере Цезаря находился бункер, оставшийся с довоенных времен. С чем-то, в чем Хаус позарез нуждался. Может, это «что-то» станет последним кусочком головоломки, и картинка сложится. А может, я запутаюсь окончательно. Как бы то ни было, не посмотришь – не узнаешь. Как не узнаешь, не сунувшись в лагерь, насколько честен был Цезарь, обещая безопасность.
-Если начнешь работать на Легион, я тебя найду.
Я встретилась с ним взглядом
-Не сомневаюсь.
Цезарь не солгал – из его лагеря я ушла живой и невредимой. В бункере оказались секьюритроны – вооруженные до зубов роботы, которые Хаус использовал для охраны Вегаса. Еще одна деталь в общую картину, предсказуемая и ничего не решающая. Жаль. Как Хаус перетащил их оттуда в Вегас, не поставив на уши Легион, мне неведомо, но когда я вернулась в город, роботов там оказалось по крайней мере вдвое больше, чем прежде. Сам Хаус, точнее, его голос из динамиков, стоящих по бокам огромного монитора с застывшим изображением мужчины с набриолиненными усиками, был по-прежнему сух и надменен. Благодарность за хорошую работу, крышки, отсыпанные роботом, и новое задание. Шагом марш выполнять.
-А если я найду дипломатическое решение? – поинтересовалась я напоследок.
-Никакой дипломатии. Это фанатики техники, и они смертельно опасны.
Еще две минуты на более подробные инструкции. Потом с четверть часа я молча смотрела в выключенный монитор. Сдернула с плеча винтовку и шагнула к неприметному терминалу, открывающему дверь под лестницей. Еще минут через десять вернулась в помещение с погасшим теперь уже навсегда экраном. Посреди комнаты над обломками секьюритрона стоял отчаянно матерящийся Бун.
-Что ты тут делаешь? – поинтересовалась я и уткнулась в терминал, не дожидаясь ответа. Надо проверить, не припас ли Хаус еще сюрпризов.
-Стреляли. Лифт, так его и разэтак, заклинило. Пока по лестнице взобрался.
Я кивнула, продолжая изучать строчки на экране. Нет, вроде все в порядке. Никакой пакости напоследок.
Да уж, бежать по лестнице сквозь высоченную башню до пентхауса – бедный Бун. Запыхался.
-Кто их так? – он кивнул на раскуроченного робота.
-Я. – отключила терминал, не торопясь оборачиваться.
-Какого…?
-Хаус мертв.
За спиной щелкнул затвор. Я медленно развернулась. Смотреть в дуло винтовки оказалось крайне неприятно и я перевела взгляд на снайпера.
-Ты всерьез полагаешь, что в его смерти был заинтересован только Легион?
Что правда, то правда, единоличный владетель Вегаса мешался хуже кости в горле любому, кто хотел наложить загребущие лапки на богатейший город, чудом избежавший бомб. Город гламура, порока и денег. Больших денег.
-Тогда для кого?
Хороший вопрос. Кому я принесу город на блюдечке?
-Бун, у тебя химия есть?
Любую наркоту я сбываю с рук сразу же. Чтобы соблазна не было. А то сперва для того, чтобы чувства обострились, потом – потому что мозги работать отказываются, а нужно именно сейчас разобраться в какой-нибудь хитрой довоенной программе. А в итоге превращаешься в невменяемое ничтожество, не способное функционировать без дозы. Видели, спасибо.
-Не держу. А что? – он спохватился. – Не меняй тему.
-Да в том и дело, что сама не знаю, для кого… Слушай, а как снимают стресс нормальные люди?
-По-моему, ты уже обкололась черт-те чем. – Бун за плечи развернул меня к свету, присвистнул. – Что все-таки случилось?
-Я ж сказала…
-Не помню, чтобы раньше тебя трясло после чьей-то смерти.
-Бун, твою мать! – еще немного, и начну орать и кидаться тяжелыми предметами. – Ты можешь просто ответить: что делают нормальные люди, когда им хреново?
-Пьют. Или трахаются. Или и то и другое.
Признаться, ни тот, ни другой способ восторга не вызвал. Алкоголь, как правило, гадок; не знаю, как люди разбирают какие-то оттенки вкуса за обжигающим рот спиртом. Что до секса, тот единственный раз, который я помнила, отнюдь не впечатлял. Может, когда мужчина думает не только о себе, все действительно по-другому, но Бенни явно был не из таких. А может, мне и вовсе нужен не мужчина. Впрочем, нет: было дело, нужно было расспросить одну из местных проституток… и пока я бродила по борделю, полному полуголых женщин, никаких эмоций не ощутила. Значит, и женщины меня не привлекают.
-Э… я не о том. – Похоже, Бун истолковал мой остановившийся взгляд совершенно определенным образом. – Там, в городе полно и выпивки и развлечений на любой вкус. Хоть девочки, хоть мальчики, найдешь кого-нибудь.
Вот те раз, он, оказывается, умеет смущаться? И даже заметил, что он мужчина, а я женщина? Хотя какая я, к чертям, женщина, разве что фигура и мордашка, смазливая, хоть и подпорченная шрамом. То неуловимое, что называется женственностью, мне неизвестно.
И уж, конечно, я не буду портить потрахушками прекрасно сыгранную команду. Хоть кто-то из древних греков и писал, что отряд, состоящий из любовников, сражается лучше, но тот грек явно имел в виду не гетеросексуальных любовников.
-Да черт с ними, с мальчиками. Бун, я не умею пить. Научишь?
-Велика премудрость. – Хмыкнул тот. – Пойдем, я тут без тебя обследовал местный бар. Все пойло еще довоенное, рехнуться можно.
Та башня, в которой Хаус выделил нам президентский люкс, до войны была казино с баром и гостиницей. Потом посыпались бомбы, которые, если верить Хаусу отвела система ПВО, лично им разработанная. А после войны в это здание не входил ни один человек. До тех пор, пока не явилась я, по личному приглашению владельца.
Был тут и бар, в который я до сих пор не заглядывала.
Бун приволок бутылку, поставил две тонюсенькие рюмки: на пустоши такой посуды не встретишь, слишком хрупкая. Налил что-то совершенно прозрачное.
-Поехали.
Рот обожгло, перехватило дыхание. Откашлявшись, я вцепилась зубами в подсунутый напарником кусок копченой ящерицы.
-Рассказывай. – Сказал Бун.
-Да, в общем, все уже рассказала.
-Не понял: столько соплей из-за одного дохлого старпера?
Я подперла кулаком подбородок, в упор глядя на Буна.
-Да, именно так. Но скажи: скольких ты застрелил в Биттер-Спрингс? Сколько дохлых старперов понадобилось тебе, чтобы перестать спокойно спать ночами? Или там еще и парочка детишек затесалась?
Тонкое стекло хрупнуло в пальцах, водка, мешаясь с кровью потекла по стойке.
-Дай гляну. – Подхватилась я.
-Отстань. – Бун махнул рукой, алые капли рассыпались на полу. - Будь ты мужиком – ударил бы.
-Вот, в том и дело. – Ответила я на то невысказанное, что повисло в воздухе. – Мне хватило одного.
Блестящий ум. Без дураков, блестящий. Один из совладельцев мегакорпорации до войны. Он думал, что просчитал, когда полетят бомбы, и начал готовиться, ошибся со сроками. но все же смог укрыть Вегас, город, в который был влюблен, от бомб. Человек, создавший оазис роскоши среди смерти и нищеты Мохавской пустоши. Каким-то образом разработавший систему жизнеобеспечения, позволяющую прожить без малого триста лет, и собиравшийся прожить еще как минимум столько же. Возродить техногенную цивилизацию, вывести в космос ракеты, освоить иные миры…
И совершеннейший псих. Нет, не социопат, социопатов нынче полная пустошь. Совершенный, конченный псих. Из тех, кто ищет под кроватью красных шпионов и носит шапочку из фольги для защиты от инопланетян. Точнее, от злых людей, взглядом крадущих энергию. И ладно бы был безобиден. Циничный, упертый сукин сын, который ни перед чем не остановится.
Роботов-охранников я перестала бояться с тех пор, как разобралась в уязвимых местах. Это только на первый взгляд металлическая громадина кажется непробиваемой. На деле справиться с ней нетрудно. Сколько их нашлось в коридорах, ведущих к укрытию, Хауса не скажу: я людей-то давно не считала, а уж механизмы и вовсе не стоили внимания. Долго искать не пришлось: капсула жизнеобеспечения с прозрачным куполом, рядом терминал. Я посмотрела сквозь прозрачный пластик, поморщилась. Хорошо, что желудок крепкий, так бы вывернуло на месте. Вот эта дурно сделанная мумия – хозяин Вегаса? Как по мне, быть живым значит, помимо прочего, видеть как солнце золотит верхушки гор, превращая каменные валуны в сверкающие замки, чувствовать ветер, скользящий по коже, ловить в ладонь теплые капли дождя в разгар лета. Упаси господи от такого бессмертия: лежать утыканным трубками в пластиковом саркофаге, с датчиками вместо слуха, зрения и осязания. Чистый разум. Абсолютно беспомощный без механизмов. Мумия открыла глаза.
-Поговорить надо. – Сообщила я, совершенно забыв, что герметичный пластик не пропускает звук.
Хаус едва заметно качнул головой. Наверное, это должно было означать отчаянное «нет», но сил в старческом теле не хватало. Я хмыкнула и занялась терминалом. Вот оно: отключить интерфейс, позволяющий мозгу подавать команды напрямую. Только для начала нужно открыть капсулу. Жаль. Так бы и рук марать не пришлось: отсоединить дедулю от управления и пусть лежит себе живой-здоровый. Но, в общем, уже все равно: одним пятном на совести больше, одни меньше.
-Зачем? – просипел он, едва пластиковый купол поднялся. – Чего тебе не хватало?
Я пожала плечами. Долго объяснять.
-Если в двух словах: ты мне не нравишься.
-Дура! Перечеркнуть будущее человечества из-за личных антипатий…
О, гуманисты былых времен с их злосчастной слезинкой ребенка! Нынешние ревнители блага человечества бестрепетно идут по трупам. Что Цезарь, что Хаус. Разве что представление о золотом веке у них оказалось разное: один нашел идеал в прошлом, второй – в будущем.
-Дура так дура… Убивать я тебя не буду. Отключу мозговой интерфейс и аккуратненько сгружу обратно в капсулу. Будем надеяться, что ты успел вдохнуть недостаточно микробов, чтобы…
-Не выключай! – взвыл он. – Это… ты не понимаешь. Лучше сразу убей.
Я на миг замерла над клавиатурой. На самом деле, он обречен с момента, когда открылся купол. За двести лет в герметичном коконе иммунитет станет бесполезным даже у молодого и здорового, как изменилась флора под действием радиации и вовсе сходу не скажешь. Пневмонию сейчас лечить не умеют. Не говоря о сепсисе.
Хаус стек на пол лужицей зеленоватой слизи.
Пару дней назад я могла бы убить Цезаря. Тот сидел на расстоянии вытянутой руки, а под одеждой у меня был спрятан магнум, не раз уже пригождавшийся для таких вот случаев. Только рядом ошивались четверо телохранителей, а за стенами палатки лежал лагерь, полный солдат.
Выстрелить в старика, обмотанного трубками и проводами, оказалось куда проще.